На полную ставку...
Sep. 15th, 2007 04:53 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
noa_anutaЛондон. Бар в отеле «Ритц». Обстановка - сами понимаете: дуб с золотом, официанты в белых смокингах, все как положено. За столиком сидят двое – мужчина в костюме от Прада и галстуке от Гермес и женщина в черном платье. Ах да, женщина – это я. Каким образом я тут оказалась? Ну, как вам сказать...
-Вы ведь уже уволились с работы? И чем же вы занимаетесь целый день?
-Встаю в десять. Встречаюсь с друзьями. Хожу в спортзал. Танцую.
-Танцуете... Хм... Бальные танцы?
-Нет, поп.
-Потрясающе. Но ведь все это занимает не так уж много времени. Что же вы делаете в остальное время?
-Читаю. Ну и новый гардероб себе шью, у меня же учеба начинается в понедельник, не могу же я туда явиться в черном.
-Так вы еще и шьете... Что вы еще умеете? Небось, и не пианино играете?
-А вы не смейтесь. Да, играю. То есть, играла. Лет этак 20. Да, чтобы вам еще веселее было, я и оперному пению два года училась. То есть, я еще и пою.
Мужчина молчит. Раньше я его видела в очках, круглых таких, ну о-о-очень модно-стильных. Интересно, что хотя теперь он без очков и явно не носит линз, взгляд у него не подслеповатый, как у большинства близоруких людей. Видимо, не так уж он и близорук. Может, он очки только ради поддержания образа носит? Господи, пусть уже скажет что-нибудь. Не нравится мне это молчание...
(За месяц до описанных событий)
-Добрый день.
-День добрый. Кольцо. Жене. 48-й размер. Что-нибудь попроще. У меня очень мало времени. И я был бы рад чашке кофе. Только сделайте одолжение, скажите им, чтобы обычные помои оставили себе, а мне сделали настоящий кофе.
Француз. С великолепным английским. Одет круто. Очень круто. Невысокий. Судя по мягким манерам, женщины ему нафиг не нужны, какая уж там жена... Хотя, он ведь француз, черт их, лягушатников, разберет...
Я быстро приношу кофе и кольца, усаживаю лягушатника на диван и начинаю обычную бодягу. Но оказывается, мужик точно знает, чего хочет, и за какую цену. Мы договариваемся за 15 минут, я беру его кредитку и начинаю выписывать бумаги. Он в это время потягивает кофе и проверяет почту на «блакберри». В таких случаях нужно молчать, клиент работает, точно так же, как и я.
-Так откуда вы родом, если не секрет? (Все это - не отрывая глаз от телефона).
-Израильтянка, сэр. Русского происхождения.
Он поднимает глаза, убирает телефон.
-Так вы говорите на иврите? И на русском? А паспорт у вас какой?
-Израильский. Русского нет. И да, вы правы, я говорю на обоих языках.
-На каком уровне?
-Оба на уровне родного.
-А у вас, надо сказать, отличная работа.
-Да, работа замечательная (господи, если я чему-то и научилась за эти два года, так это врать, не краснея и не моргая...) Интересно, что вы об этом заговорили, сэр. Видите ли, я ухожу через две недели.
-Что вы говорите! И куда?
-Учиться. Мастерат.
-Потрясающе. В Лондоне? У вас замечательный английский.
-Спасибо. Да, в Лондоне.
-Скажите, а насколько вам важна эта учеба?
Ась? Я поднимаю глаза от бумаг. Он спокойненько так на меня поглядывает. Не нравится он мне. Есть в нем что-то... слишком уж французское.
-Я почему спрашиваю... Видите ли, я директор оффшорной компании на Гибралтаре. Вы понимаете, что это значит. И мне нужны умные люди. То есть, умный человек. Русский рынок сейчас цветет и пахнет, а кроме того, у нас много клиентов-израильтян, а на иврите у нас никто не говорит... Да и на русском тоже. А с вашим английским вы бы вообще спокойно могли работать на любого клиента. Короче, вот вам моя визитка, пришлите мне свое резюме. Поверьте, вы не пожалеете. Единственная проблема: Гибралтар – это дыра, тамошние жители – плебеи. Вы будете презирать своих коллег, но сможете заработать много денег.
-Так... Сколько?
Он называет цифру. Цифра мне нравится. Хотя, слишком уж все это красиво звучит. Не верю. Прямо как Станиславский – не ве-рю!
Резюме я все-таки отослала. Чем черт не шутит? Учебу откладывать не хочется, но деньги – штука уж очень привлекательная, а главное, таким, как я, их вечно не хватает. Хотя, есть у меня подозрение, что он обо всем этом забудет, как только выйдет из магазина...
-Ну, и каково это – не носить бриллиантов? Я на вас не вижу ничего от Ван Клифа, кроме часов.
-Ничего, переживу. Кстати, я не большая поклонница Ван Клифа.
-А какие брэнды вы любите? Вы, кстати, предпочитаете белое золото или желтое?
У меня нет сил на эту беседу. Я всю неделю болела гриппом, у меня все еще ноги подгибаются от слабости, я накачана всевозможными таблетками, и больше всего мне хочется оказаться дома, подальше от этой роскоши. Спрятаться под пуховым одеялом и тихо, молча страдать. Чего он от меня хочет? Какого черта он меня притащил в «Ритц»? Судя по всему, ужинать мы здесь не будем, насколько я поняла, он заказал столик в другом пафосном месте («Кстати, вам нравится китайская кухня?» Не нравится, уважаемый, но вы же меня не спросили, верно?). Ну какого черта было встречаться именно здесь? Правильно, на меня нужно произвести впечатление. «Ритц» в сочетании с галстуком от Гермес – молодец, мужик, правильный подход. Только ты, дорогой, недопонял. Ты прав, бриллиантовые девочки обычно мечтают вырваться из своего маленького бриллиантового мирка и стать одной из тех холеных дам, которых им приходится обслуживать, а потому роскошь в любом ее проявлении производит на них магическое действие. Только я-то и так вырвалась. В другой мир, мир нормальных людей, для которых твои туфли и костюм – это просто туфли и костюм, и плевать они хотели на позолоченные этикетки...
(За три недели до описанных событий)
Из его конторы мне позвонили через два дня. Секретарша с ирландским акцентом мило поинтересовалась, удобно ли мне будет встретиться с ее боссом в баре очередного пятизвездочного отеля. Да, конечно, мне будет удобно. Прихожу я, как и положено, на пять минут раньше, заказываю яблочный сок и жду. Француз появляется с опозданием на 10 минут.
-Рад вас видеть. Господи, что это вы пьете? Так, нам розового шампанского, пожалуйста! (Черт, только не шампанское!) Вам очень идет это платье. Что ж, начнем, пожалуй.
Пока я, немного ошарашенная, собираюсь с мыслями, он, забыв о платье, переходит к делу. Достает из портфеля мое резюме, быстро пробегает его глазами, начинает задавать вопросы. Потом рассказывает о работе. Идея в том, что в первые два года я должна заниматься бумажными делами и «учиться ремеслу». Совсем не за те деньги, о которых шла речь, когда он был у меня в магазине. Но все это – с прекрасными перспективами. Через два года жизнь моя резко изменится, и я начну кататься по миру, встречаться с клиентами, проводить большую часть времени в роскошных отелях и т.д. и т.п. Соглашаться на нечто подобное, не проверив, что к чему, я, естественно, не собираюсь, а потому мы с ним мило прощаемся, договорившись, что он провентилирует вопрос с моей визой, а я подумаю над предложением. Усталая, но довольная, я возвращаюсь домой.
Секретарша-ирландка звонит мне через пару дней ни свет ни заря. Господин директор приглашает меня на Гибралтар - посмотреть на фирму, поговорить с кадровиками и с будущими коллегами. Когда? В эту пятницу. Обратный полет в субботу. Все расходы фирма, естественно, берет на себя. К тому времени я уже навела кое-какие справки, поговорила кое с каким народом и решила плюнуть на это дело. Не хочу в Испанию. Не хочу заниматься отмыванием чужих денег. Учиться хочу. Я открываю один глаз, кидаю взгляд на часы, матерю про себя трудолюбивую секретаршу, Гибралтар и живущих там обезьян. Хриплым спросонья голосом отказываюсь от поездки. Через пару часов месье звонит мне сам. Я объясняю причину отказа, он нисколько не обижается, желает мне удачи и говорит, что если я передумаю, дверь для меня всегда открыта. Я благодарю его, переворачиваюсь на другой бок и забываю о его существовании.
-Я вижу, куда вы смотрите. Вы правы, это ужасно. Ноги бы поотрубал за такие туфли. Все-таки не умеют англичанки одеваться, вот не умеют – и все тут. Каких дизайнеров вы любите?
-Хм... Кавалли. «Миу Миу». А вообще-то, я предпочитаю джинсы.
-Какой марки?
-Ливайс.
Он удивленно приподнимает брови.
-Вы серьезно? Это которые за 100 фунтов?
-Нет, это которые за 60.
-А по вам не скажешь, что вы любительница ковбойских нарядов. Женщина, игравшая Дебюсси, не имеет права носить дешевые джинсы. Хотя, к черту стереотипы. Выпьем за дешевые джинсы и ковбойские сапоги. Хоть я вас и не представляю себе в ковбойских сапогах.
Ну что, что меня в нем так раздражает? То, что он здесь явно как рыба в воде? То, что у него из кармана торчит платок от Гермеса под цвет галстука? То, что я не могу определить его возраст? Нет. Пожалуй, то, что он нарочно не поддерживает разговор. Проверяет, как я выкручусь, смогу ли избежать неловкого молчания. А главное, я не могу понять, что ему от меня нужно. Сообщение, которое он мне прислал неделю назад, гласило следующее: «Ноа, такого-то числа я приезжаю в Лондон, если вы хотите еще раз обсудить детали, я буду рад с вами встретиться. Бенедикт Меданже». Терпеть не могу имя Бенедикт. Единственным существом, вполне заслуженно носившим это имя, был один мой знакомый кот. Это был самый красивый кот, которого я видела в своей жизни, удивительной черепаховой расцветки, грациознейшая длинношерстная тварь с мерзким характером. Тварь меня страшно любила, а потому постоянно за мной бегала и кусала за ноги, чтобы привлечь к себе внимание. Было это, когда я еще служила в армии, мир еще не казался мне таким банальным и потасканным, я была влюблена в Битлз, могла две недели подряд проваляться под пальмой на Синайском полуострове, забыв о цивилизации... И любимой моей обувью были малиновые кеды. А теперь я сижу здесь, в этом желтоватом свете, напротив человека с идеальными манерами, смотрю, как он берет счет, задерживает на нем взгляд ровно на ту секунду, на которую положено (причем я уверена, что за эту секунду он успел все прочесть. Сама я никогда не успеваю). Он расплачивается, ждет, пока я встану первой, галантным движением пропускает меня вперед, открывает передо мной дверь такси, и мы едем в какое-то другое место, где я наконец-то смогу хоть что-то съесть. В голове у меня стучит от шампанского и выпитых таблеток, за окном такси – ночной Лондон, Англия выиграла у России 3-0, завтра пятница, и я его ненавижу.
-Так когда вы разошлись с мужем? (Ловким движением засовывает в рот дим-сам с икрой. Терпеть не могу палочки в дорогих ресторанах: в отличие от дешевых одноразовых, они всегда отполированные и скользкие. Ухватить суши такими палочками еще можно, а вот дим-сам...)
-Год назад.
-И что вы думаете о браке?
-Это непростая штука. А вы что думаете о браке?
-Ну, для меня-то все просто. Я же француз.
Ах, ну да...
-Нас в семье всегда трое.
-А почему тогда уж не четверо? Или жена – не человек?
-Интересный вопрос. Я об этом как-то и не задумывался. Может и четверо. Но я совершенно не против.
Ну что ж, по крайней мере, справедливо. Я представляю себе, как муж с любовником курят вместе сигары после ужина, а жена с любовницей моют посуду, и мне становится весело.
-Вы знаете, я страшно обрадовался, когда вы отказались от должности.
-Интересно. Вы думаете, я бы не справилась?
-Что вы, я думаю, вы бы стали блестящим специалистом. У вас три языка, вы на редкость коммуникабельны и можете продать очки слепому. Я, кстати, и не собирался вас держать в офисе. Сказать этого я вам не мог, но планировал начать возить вас на встречи с клиентами через пару месяцев. Для бизнеса это было бы замечательно.
-Тогда...
-Не стройте из себя дурочку. Вы уже все поняли. Теперь, когда вы отказались, больше нет конфликта интересов.
-Конфликта...
-Вот именно. Когда мне передали ваш отказ, я решил, что обязательно добьюсь вашего согласия стать моей любовницей. На полную ставку.
Я медленно кладу палочки на стол. Перед моими глазами весело бегут вверх пузырьки в бокале с шампанским, вокруг – гул голосов, через столик от нас громко хохочет лысый мужик с бриллиантовыми запонками. Я знаю, что мой собеседник внимательно за мной наблюдает. Я также знаю, что он не шутит, что он не улыбается, не постукивает пальцами по столу, нисколько не нервничает. Он абсолютно серьезен. Смотреть мне на него не нужно, я чувствую на лице исходящие от него лучи спокойствия и уверенности. Но он меня сейчас волнует мало. Я лихорадочно соображаю, что же я должна чувствовать в данной ситуации. В такой форме мне никто никогда ничего подобного не предлагал. Советская школа к таким вещам меня как-то не подготовила. Если верить классической литературе и Голливуду, я должна чувствовать себя оскорбленной, мое лицо должна залить краска, дыхание - участиться, я должна кинуть гордый взгляд на собеседника, резким движением схватить сумочку и выбежать из ресторана. На улице я должна разрыдаться, участливый швейцар должен протянуть мне платок и помочь сесть в такси. Дальше – смена кадра. На самом же деле все не так просто: из-за столика я встать не могу, потому что в прямом смысле слова зажата в угол, а мой собеседник сидит не напротив, а рядом со мной, отрезав мне путь к отступлению (ох уж эти мне новомодные рестораны, неужели нельзя было рассчитать пространство так, чтбы люди могли сидеть друг против друга?). Но даже если я и выскочу на улицу, такси там все равно не поймать. Ресторан находится на безлюдной улочке, и мне совсем не улыбается оказаться там одной ночью, в платье и на каблуках.
Но дело даже не в этом. Я не чувствую обиды. Более того, в голове у меня растет подозрение, что я, скорее... польщена. Ей-богу. И еще мне смешно. Интересно, он тоже иногда представляет себе, как его жена с любовницей вместе моют посуду?
-Это и есть те самые детали, которые вы хотели со мной обсудить?
-Примерно. Что скажете? Учитывая предыдущий опыт, времени на раздумья я вам не дам.
-Бенедикт, а можно поинтересоваться, что будет входить в мои... эээ... обязанности?
-Разумеется. Вы будете встречаться со мной примерно раз в две недели в различных уголках мира. Езжу я обычно на сроки от трех дней до недели. Вы будете меня сопровождать. Через две недели, например, мы встретимся в Марракеше, где вы проведете со мной пять дней. Жить вы будете со мной в отеле. Разумеется, все расходы я беру на себя. Включая ваш гардероб. Насчет «Миу Миу» не уверен, а вот Кавалли и Прада – это ваш стиль. Кстати, вы любите сумки от Сен Лорана?
Ха! Это которые за полторы штуки фунтов? Да как вам сказать, уважаемый... Люблю, нежно. Послушаем дальше.
-Вы будете сопровождать меня на некоторые встречи с клиентами. Делить со мной все развлечения во время наших совместных путешествий. Ах да, я не требую от вас верности. Вы можете иметь столько мужчин, сколько вам заблагорассудится. Могу себе представить, что когда вы начнете учиться, вам трудно будет устоять перед 25-летними юнцами-одноклассниками, да и сейчас, я уверен, недостатка в сексе у вас нет. Единственное, что я требую, - это чтобы вы всегда были в форме, никогда не были уставшей и полностью подстраивали свои развлечения под мой график. Я же взамен обещаю вам красивую жизнь, мир, который вы сможете посмотреть, да еще с самой лучшей его стороны, замечательные рестораны, театры, скачки и т.п. Ответ мне нужен прямо сейчас.
Интересно, контракт у него в кармане? Или мне потом позвонит секретарша и пригласит меня на Гибралтар, чтобы встретиться с кадровиками?..
-Бенедикт... Можно задать пару вопросов?
-Разумеется. (Почему он совершенно не пьянеет? В отличие от меня, пить он начал еще днем, да и сейчас мешает красное вино с шампанским... И ведь хоть бы в одном глазу!)
-Когда вам это пришло в голову?
-Как только я вас увидел.
-В магазине?
-Да. Хотя в магазине было проще, все-таки, общались мы с вами там не так уж долго. Вот когда вы пришли на интервью, да еще в том платье... Я понял, что если вы примете должность, то работать мне станет намного сложнее.
-Тогда зачем же вы мне изначально предложили работу?
-Потому что бизнес – прежде всего.
-То есть, вы готовы отказаться от женщины, если того требует работа?
-Я готов отказаться от всего на свете ради денег. Женщины – на втором месте.
-Слушайте, а вы были когда-нибудь влюблены?
-Разумеется. Один раз. В юности. Потом я начал карьеру, и о любви уже не могло быть и речи. И не обольщайтесь, менять это я не собираюсь.
-Ну что вы, у меня и в мыслях не было... А зачем вы женились?
-А почему бы и нет? Я ее вижу примерно неделю в месяц. Живет она в Париже. Она японка. Удивительно красивая. Ей 27 лет. Знает 5 языков. Мне нравится, как она двигается, как она разговаривает, она доставляет мне чисто эстетическое удовольствие.
-Как картина?
-Нет, скорее, как... Чудесный цветок. В горшке.
-И вы полагаете, что ваша жена счастлива?
-Разумеется. У нее замечательная жизнь. Она прекрасно обеспечена. Может все время посвящать учебе.
Я представила себе эту японочку. Видела я таких, и немало. Красивых, холеных, надменных и очень, очень несчастных женщин...
-Скажите... Сколько вам лет?
-Мы с вами практически ровесники. Мне 34.
-А... разве люди вашего положения... не предпочитают в качестве любовниц 20-летних девочек? Зачем вам женщина за 30?
Он выглядит изумленным.
-Ноа, вы же умный человек! Ну в самом деле! Разумеется, у меня полно 20-летних девочек. Но это же... одноразовое удовольствие. Я ведь даже лиц их не запоминаю. Ну на что мне сдались малолетки? С ними ни поговорить, ни в люди выйти нельзя, ни воспитания, ни мозгов... Да и в постели они никакие – ни опыта, ни фантазии. Мне нужна женщина, с которой я мог бы слушать классику, рассуждать о литературе, которую не стыдно было бы показать клиентам, которая могла бы поддержать разговор на любую тему, с которой мне никогда не будет скучно. В том числе и в постели.
-Кхм... А жена? 5 языков все-таки...
-Нет... Жена – это для дома. И потом, пять языков еще не значит, что она в состоянии обсуждать на этих языках Рахманинова или Достоевского...
-Хорошо. Тогда последний вопрос. Почему я?
-Потому что... В вас сразу чувствуется порода. Аристократизм – черта врожденная, и в наше время – чертовски редкая. Вы красивы, но в вас нет ничего кукольного. Вы умеете быть элегантной. У вас замечательные манеры за столом (ага, видел бы ты меня дома!). У вас отличный вкус в одежде. Идеальные туфли. Я видел вас три раза, и вы всегда были одеты безупречно. Вы очень умны. За весь вечер, куда бы я ни повернул разговор, вы не допустили ни одного промаха. Вы в великолепной форме. Я уверен, что вы замечательная любовница. И я знаю, что куда бы я вас ни привел, вы всегда со всеми найдете общий язык, понравитесь всем моим знакомым и клиентам. А главное – с тех пор, как я вас увидел, вы не выходите у меня из головы. Я должен был уехать вчера, и задержался в Лондоне только из-за вас. Я не хочу распускать здесь розовые сопли. Мы с вами – люди деловые, вы прекрасно понимаете, что я могу вам дать и что потребую взамен. Мне не нужна ваша душа. Мне нужны ваши тело, ум и характер. А теперь я жду ответа.
Наконец-то во мне просыпается бешенство. Эстет, блин! Оскар Уайльд недоделанный! Нет, мне не за себя обидно. Мне больно за незнакомую девочку, у которой не хватило силы подавить в себе алчность, которая унизилась до того, чтобы носить фамилию этого... И тут я понимаю, что не могу подобрать нужного эпитета. Этот человек слишком уверен в себе, слишком спокоен, слишком хорошо знает, чего хочет, чтобы его презирать. И еще я знаю, что как только я скажу «нет», он вежливо со мной распрощается и моментально обо мне забудет. Найдет себе еще одну «прирожденную аристократку» и будет точно так же вправлять ей мозги. А может, выберет другой подход. В любом случае, он получит то, чего хочет. И именно поэтому мне так хочется его ударить...
-Бенедикт, попросите, пожалуйста, счет.
Он смотрит мне в глаза, потом молча подзывает официанта. Молча платит по счету. Молча выпускает меня из-за стола. Пока мы идем к выходу, он галантно меня поддерживает. Я чувствую его руку на своей спине. Противно. Но вокруг слишком много народу, дергаться я, пожалуй, не буду. Мы выходим на улицу, швейцар куда-то звонит, перед нами как по мановению волшебной палочки появляется такси. Я резко поворачиваюсь, встаю спиной к машине.
-Спасибо за ужин. Я обдумала ваше предложение. Боюсь, учеба будет слишком напряженной, и я не смогу уделать должное время и внимание своим новым обязанностям. Поэтому предложение ваше я вынуждена отклонить.
Он подходит ко мне совсем близко.
-Ноа, я очень не люблю проигрывать. (Тьфу, таки сорвался на пафос, а? А я-то его чуть не зауважала!)
-Ничего. Это полезно. Для закалки. Всего хорошего.
Я прыгаю в такси, захлопываю дверь и не оглядываюсь. А толку? Все равно он уже организовывает себе другую машину, уж точно не смотрит мне вслед...
На следующее утро мне приходит сообщение: «Еще не поздно. Если передумаете, пообедаем вместе в два. Дайте знать». Щас дам. «Спасибо за вечер, ответ отрицательный. Приятного полета». Почему у меня плохое настроение? Я знаю почему: тогда, в ресторане, я на секунду, всего лишь на одну секунду задумалась о том, что бы я ответила, если бы этот человек был по-настоящему привлекателен. Если бы то же самое мне предложил мужчина, от которого я бы не отказалась при других обстоятельствах. Всего лишь на секунду – а настроение испорчено на целый день...
-Вы ведь уже уволились с работы? И чем же вы занимаетесь целый день?
-Встаю в десять. Встречаюсь с друзьями. Хожу в спортзал. Танцую.
-Танцуете... Хм... Бальные танцы?
-Нет, поп.
-Потрясающе. Но ведь все это занимает не так уж много времени. Что же вы делаете в остальное время?
-Читаю. Ну и новый гардероб себе шью, у меня же учеба начинается в понедельник, не могу же я туда явиться в черном.
-Так вы еще и шьете... Что вы еще умеете? Небось, и не пианино играете?
-А вы не смейтесь. Да, играю. То есть, играла. Лет этак 20. Да, чтобы вам еще веселее было, я и оперному пению два года училась. То есть, я еще и пою.
Мужчина молчит. Раньше я его видела в очках, круглых таких, ну о-о-очень модно-стильных. Интересно, что хотя теперь он без очков и явно не носит линз, взгляд у него не подслеповатый, как у большинства близоруких людей. Видимо, не так уж он и близорук. Может, он очки только ради поддержания образа носит? Господи, пусть уже скажет что-нибудь. Не нравится мне это молчание...
(За месяц до описанных событий)
-Добрый день.
-День добрый. Кольцо. Жене. 48-й размер. Что-нибудь попроще. У меня очень мало времени. И я был бы рад чашке кофе. Только сделайте одолжение, скажите им, чтобы обычные помои оставили себе, а мне сделали настоящий кофе.
Француз. С великолепным английским. Одет круто. Очень круто. Невысокий. Судя по мягким манерам, женщины ему нафиг не нужны, какая уж там жена... Хотя, он ведь француз, черт их, лягушатников, разберет...
Я быстро приношу кофе и кольца, усаживаю лягушатника на диван и начинаю обычную бодягу. Но оказывается, мужик точно знает, чего хочет, и за какую цену. Мы договариваемся за 15 минут, я беру его кредитку и начинаю выписывать бумаги. Он в это время потягивает кофе и проверяет почту на «блакберри». В таких случаях нужно молчать, клиент работает, точно так же, как и я.
-Так откуда вы родом, если не секрет? (Все это - не отрывая глаз от телефона).
-Израильтянка, сэр. Русского происхождения.
Он поднимает глаза, убирает телефон.
-Так вы говорите на иврите? И на русском? А паспорт у вас какой?
-Израильский. Русского нет. И да, вы правы, я говорю на обоих языках.
-На каком уровне?
-Оба на уровне родного.
-А у вас, надо сказать, отличная работа.
-Да, работа замечательная (господи, если я чему-то и научилась за эти два года, так это врать, не краснея и не моргая...) Интересно, что вы об этом заговорили, сэр. Видите ли, я ухожу через две недели.
-Что вы говорите! И куда?
-Учиться. Мастерат.
-Потрясающе. В Лондоне? У вас замечательный английский.
-Спасибо. Да, в Лондоне.
-Скажите, а насколько вам важна эта учеба?
Ась? Я поднимаю глаза от бумаг. Он спокойненько так на меня поглядывает. Не нравится он мне. Есть в нем что-то... слишком уж французское.
-Я почему спрашиваю... Видите ли, я директор оффшорной компании на Гибралтаре. Вы понимаете, что это значит. И мне нужны умные люди. То есть, умный человек. Русский рынок сейчас цветет и пахнет, а кроме того, у нас много клиентов-израильтян, а на иврите у нас никто не говорит... Да и на русском тоже. А с вашим английским вы бы вообще спокойно могли работать на любого клиента. Короче, вот вам моя визитка, пришлите мне свое резюме. Поверьте, вы не пожалеете. Единственная проблема: Гибралтар – это дыра, тамошние жители – плебеи. Вы будете презирать своих коллег, но сможете заработать много денег.
-Так... Сколько?
Он называет цифру. Цифра мне нравится. Хотя, слишком уж все это красиво звучит. Не верю. Прямо как Станиславский – не ве-рю!
Резюме я все-таки отослала. Чем черт не шутит? Учебу откладывать не хочется, но деньги – штука уж очень привлекательная, а главное, таким, как я, их вечно не хватает. Хотя, есть у меня подозрение, что он обо всем этом забудет, как только выйдет из магазина...
-Ну, и каково это – не носить бриллиантов? Я на вас не вижу ничего от Ван Клифа, кроме часов.
-Ничего, переживу. Кстати, я не большая поклонница Ван Клифа.
-А какие брэнды вы любите? Вы, кстати, предпочитаете белое золото или желтое?
У меня нет сил на эту беседу. Я всю неделю болела гриппом, у меня все еще ноги подгибаются от слабости, я накачана всевозможными таблетками, и больше всего мне хочется оказаться дома, подальше от этой роскоши. Спрятаться под пуховым одеялом и тихо, молча страдать. Чего он от меня хочет? Какого черта он меня притащил в «Ритц»? Судя по всему, ужинать мы здесь не будем, насколько я поняла, он заказал столик в другом пафосном месте («Кстати, вам нравится китайская кухня?» Не нравится, уважаемый, но вы же меня не спросили, верно?). Ну какого черта было встречаться именно здесь? Правильно, на меня нужно произвести впечатление. «Ритц» в сочетании с галстуком от Гермес – молодец, мужик, правильный подход. Только ты, дорогой, недопонял. Ты прав, бриллиантовые девочки обычно мечтают вырваться из своего маленького бриллиантового мирка и стать одной из тех холеных дам, которых им приходится обслуживать, а потому роскошь в любом ее проявлении производит на них магическое действие. Только я-то и так вырвалась. В другой мир, мир нормальных людей, для которых твои туфли и костюм – это просто туфли и костюм, и плевать они хотели на позолоченные этикетки...
(За три недели до описанных событий)
Из его конторы мне позвонили через два дня. Секретарша с ирландским акцентом мило поинтересовалась, удобно ли мне будет встретиться с ее боссом в баре очередного пятизвездочного отеля. Да, конечно, мне будет удобно. Прихожу я, как и положено, на пять минут раньше, заказываю яблочный сок и жду. Француз появляется с опозданием на 10 минут.
-Рад вас видеть. Господи, что это вы пьете? Так, нам розового шампанского, пожалуйста! (Черт, только не шампанское!) Вам очень идет это платье. Что ж, начнем, пожалуй.
Пока я, немного ошарашенная, собираюсь с мыслями, он, забыв о платье, переходит к делу. Достает из портфеля мое резюме, быстро пробегает его глазами, начинает задавать вопросы. Потом рассказывает о работе. Идея в том, что в первые два года я должна заниматься бумажными делами и «учиться ремеслу». Совсем не за те деньги, о которых шла речь, когда он был у меня в магазине. Но все это – с прекрасными перспективами. Через два года жизнь моя резко изменится, и я начну кататься по миру, встречаться с клиентами, проводить большую часть времени в роскошных отелях и т.д. и т.п. Соглашаться на нечто подобное, не проверив, что к чему, я, естественно, не собираюсь, а потому мы с ним мило прощаемся, договорившись, что он провентилирует вопрос с моей визой, а я подумаю над предложением. Усталая, но довольная, я возвращаюсь домой.
Секретарша-ирландка звонит мне через пару дней ни свет ни заря. Господин директор приглашает меня на Гибралтар - посмотреть на фирму, поговорить с кадровиками и с будущими коллегами. Когда? В эту пятницу. Обратный полет в субботу. Все расходы фирма, естественно, берет на себя. К тому времени я уже навела кое-какие справки, поговорила кое с каким народом и решила плюнуть на это дело. Не хочу в Испанию. Не хочу заниматься отмыванием чужих денег. Учиться хочу. Я открываю один глаз, кидаю взгляд на часы, матерю про себя трудолюбивую секретаршу, Гибралтар и живущих там обезьян. Хриплым спросонья голосом отказываюсь от поездки. Через пару часов месье звонит мне сам. Я объясняю причину отказа, он нисколько не обижается, желает мне удачи и говорит, что если я передумаю, дверь для меня всегда открыта. Я благодарю его, переворачиваюсь на другой бок и забываю о его существовании.
-Я вижу, куда вы смотрите. Вы правы, это ужасно. Ноги бы поотрубал за такие туфли. Все-таки не умеют англичанки одеваться, вот не умеют – и все тут. Каких дизайнеров вы любите?
-Хм... Кавалли. «Миу Миу». А вообще-то, я предпочитаю джинсы.
-Какой марки?
-Ливайс.
Он удивленно приподнимает брови.
-Вы серьезно? Это которые за 100 фунтов?
-Нет, это которые за 60.
-А по вам не скажешь, что вы любительница ковбойских нарядов. Женщина, игравшая Дебюсси, не имеет права носить дешевые джинсы. Хотя, к черту стереотипы. Выпьем за дешевые джинсы и ковбойские сапоги. Хоть я вас и не представляю себе в ковбойских сапогах.
Ну что, что меня в нем так раздражает? То, что он здесь явно как рыба в воде? То, что у него из кармана торчит платок от Гермеса под цвет галстука? То, что я не могу определить его возраст? Нет. Пожалуй, то, что он нарочно не поддерживает разговор. Проверяет, как я выкручусь, смогу ли избежать неловкого молчания. А главное, я не могу понять, что ему от меня нужно. Сообщение, которое он мне прислал неделю назад, гласило следующее: «Ноа, такого-то числа я приезжаю в Лондон, если вы хотите еще раз обсудить детали, я буду рад с вами встретиться. Бенедикт Меданже». Терпеть не могу имя Бенедикт. Единственным существом, вполне заслуженно носившим это имя, был один мой знакомый кот. Это был самый красивый кот, которого я видела в своей жизни, удивительной черепаховой расцветки, грациознейшая длинношерстная тварь с мерзким характером. Тварь меня страшно любила, а потому постоянно за мной бегала и кусала за ноги, чтобы привлечь к себе внимание. Было это, когда я еще служила в армии, мир еще не казался мне таким банальным и потасканным, я была влюблена в Битлз, могла две недели подряд проваляться под пальмой на Синайском полуострове, забыв о цивилизации... И любимой моей обувью были малиновые кеды. А теперь я сижу здесь, в этом желтоватом свете, напротив человека с идеальными манерами, смотрю, как он берет счет, задерживает на нем взгляд ровно на ту секунду, на которую положено (причем я уверена, что за эту секунду он успел все прочесть. Сама я никогда не успеваю). Он расплачивается, ждет, пока я встану первой, галантным движением пропускает меня вперед, открывает передо мной дверь такси, и мы едем в какое-то другое место, где я наконец-то смогу хоть что-то съесть. В голове у меня стучит от шампанского и выпитых таблеток, за окном такси – ночной Лондон, Англия выиграла у России 3-0, завтра пятница, и я его ненавижу.
-Так когда вы разошлись с мужем? (Ловким движением засовывает в рот дим-сам с икрой. Терпеть не могу палочки в дорогих ресторанах: в отличие от дешевых одноразовых, они всегда отполированные и скользкие. Ухватить суши такими палочками еще можно, а вот дим-сам...)
-Год назад.
-И что вы думаете о браке?
-Это непростая штука. А вы что думаете о браке?
-Ну, для меня-то все просто. Я же француз.
Ах, ну да...
-Нас в семье всегда трое.
-А почему тогда уж не четверо? Или жена – не человек?
-Интересный вопрос. Я об этом как-то и не задумывался. Может и четверо. Но я совершенно не против.
Ну что ж, по крайней мере, справедливо. Я представляю себе, как муж с любовником курят вместе сигары после ужина, а жена с любовницей моют посуду, и мне становится весело.
-Вы знаете, я страшно обрадовался, когда вы отказались от должности.
-Интересно. Вы думаете, я бы не справилась?
-Что вы, я думаю, вы бы стали блестящим специалистом. У вас три языка, вы на редкость коммуникабельны и можете продать очки слепому. Я, кстати, и не собирался вас держать в офисе. Сказать этого я вам не мог, но планировал начать возить вас на встречи с клиентами через пару месяцев. Для бизнеса это было бы замечательно.
-Тогда...
-Не стройте из себя дурочку. Вы уже все поняли. Теперь, когда вы отказались, больше нет конфликта интересов.
-Конфликта...
-Вот именно. Когда мне передали ваш отказ, я решил, что обязательно добьюсь вашего согласия стать моей любовницей. На полную ставку.
Я медленно кладу палочки на стол. Перед моими глазами весело бегут вверх пузырьки в бокале с шампанским, вокруг – гул голосов, через столик от нас громко хохочет лысый мужик с бриллиантовыми запонками. Я знаю, что мой собеседник внимательно за мной наблюдает. Я также знаю, что он не шутит, что он не улыбается, не постукивает пальцами по столу, нисколько не нервничает. Он абсолютно серьезен. Смотреть мне на него не нужно, я чувствую на лице исходящие от него лучи спокойствия и уверенности. Но он меня сейчас волнует мало. Я лихорадочно соображаю, что же я должна чувствовать в данной ситуации. В такой форме мне никто никогда ничего подобного не предлагал. Советская школа к таким вещам меня как-то не подготовила. Если верить классической литературе и Голливуду, я должна чувствовать себя оскорбленной, мое лицо должна залить краска, дыхание - участиться, я должна кинуть гордый взгляд на собеседника, резким движением схватить сумочку и выбежать из ресторана. На улице я должна разрыдаться, участливый швейцар должен протянуть мне платок и помочь сесть в такси. Дальше – смена кадра. На самом же деле все не так просто: из-за столика я встать не могу, потому что в прямом смысле слова зажата в угол, а мой собеседник сидит не напротив, а рядом со мной, отрезав мне путь к отступлению (ох уж эти мне новомодные рестораны, неужели нельзя было рассчитать пространство так, чтбы люди могли сидеть друг против друга?). Но даже если я и выскочу на улицу, такси там все равно не поймать. Ресторан находится на безлюдной улочке, и мне совсем не улыбается оказаться там одной ночью, в платье и на каблуках.
Но дело даже не в этом. Я не чувствую обиды. Более того, в голове у меня растет подозрение, что я, скорее... польщена. Ей-богу. И еще мне смешно. Интересно, он тоже иногда представляет себе, как его жена с любовницей вместе моют посуду?
-Это и есть те самые детали, которые вы хотели со мной обсудить?
-Примерно. Что скажете? Учитывая предыдущий опыт, времени на раздумья я вам не дам.
-Бенедикт, а можно поинтересоваться, что будет входить в мои... эээ... обязанности?
-Разумеется. Вы будете встречаться со мной примерно раз в две недели в различных уголках мира. Езжу я обычно на сроки от трех дней до недели. Вы будете меня сопровождать. Через две недели, например, мы встретимся в Марракеше, где вы проведете со мной пять дней. Жить вы будете со мной в отеле. Разумеется, все расходы я беру на себя. Включая ваш гардероб. Насчет «Миу Миу» не уверен, а вот Кавалли и Прада – это ваш стиль. Кстати, вы любите сумки от Сен Лорана?
Ха! Это которые за полторы штуки фунтов? Да как вам сказать, уважаемый... Люблю, нежно. Послушаем дальше.
-Вы будете сопровождать меня на некоторые встречи с клиентами. Делить со мной все развлечения во время наших совместных путешествий. Ах да, я не требую от вас верности. Вы можете иметь столько мужчин, сколько вам заблагорассудится. Могу себе представить, что когда вы начнете учиться, вам трудно будет устоять перед 25-летними юнцами-одноклассниками, да и сейчас, я уверен, недостатка в сексе у вас нет. Единственное, что я требую, - это чтобы вы всегда были в форме, никогда не были уставшей и полностью подстраивали свои развлечения под мой график. Я же взамен обещаю вам красивую жизнь, мир, который вы сможете посмотреть, да еще с самой лучшей его стороны, замечательные рестораны, театры, скачки и т.п. Ответ мне нужен прямо сейчас.
Интересно, контракт у него в кармане? Или мне потом позвонит секретарша и пригласит меня на Гибралтар, чтобы встретиться с кадровиками?..
-Бенедикт... Можно задать пару вопросов?
-Разумеется. (Почему он совершенно не пьянеет? В отличие от меня, пить он начал еще днем, да и сейчас мешает красное вино с шампанским... И ведь хоть бы в одном глазу!)
-Когда вам это пришло в голову?
-Как только я вас увидел.
-В магазине?
-Да. Хотя в магазине было проще, все-таки, общались мы с вами там не так уж долго. Вот когда вы пришли на интервью, да еще в том платье... Я понял, что если вы примете должность, то работать мне станет намного сложнее.
-Тогда зачем же вы мне изначально предложили работу?
-Потому что бизнес – прежде всего.
-То есть, вы готовы отказаться от женщины, если того требует работа?
-Я готов отказаться от всего на свете ради денег. Женщины – на втором месте.
-Слушайте, а вы были когда-нибудь влюблены?
-Разумеется. Один раз. В юности. Потом я начал карьеру, и о любви уже не могло быть и речи. И не обольщайтесь, менять это я не собираюсь.
-Ну что вы, у меня и в мыслях не было... А зачем вы женились?
-А почему бы и нет? Я ее вижу примерно неделю в месяц. Живет она в Париже. Она японка. Удивительно красивая. Ей 27 лет. Знает 5 языков. Мне нравится, как она двигается, как она разговаривает, она доставляет мне чисто эстетическое удовольствие.
-Как картина?
-Нет, скорее, как... Чудесный цветок. В горшке.
-И вы полагаете, что ваша жена счастлива?
-Разумеется. У нее замечательная жизнь. Она прекрасно обеспечена. Может все время посвящать учебе.
Я представила себе эту японочку. Видела я таких, и немало. Красивых, холеных, надменных и очень, очень несчастных женщин...
-Скажите... Сколько вам лет?
-Мы с вами практически ровесники. Мне 34.
-А... разве люди вашего положения... не предпочитают в качестве любовниц 20-летних девочек? Зачем вам женщина за 30?
Он выглядит изумленным.
-Ноа, вы же умный человек! Ну в самом деле! Разумеется, у меня полно 20-летних девочек. Но это же... одноразовое удовольствие. Я ведь даже лиц их не запоминаю. Ну на что мне сдались малолетки? С ними ни поговорить, ни в люди выйти нельзя, ни воспитания, ни мозгов... Да и в постели они никакие – ни опыта, ни фантазии. Мне нужна женщина, с которой я мог бы слушать классику, рассуждать о литературе, которую не стыдно было бы показать клиентам, которая могла бы поддержать разговор на любую тему, с которой мне никогда не будет скучно. В том числе и в постели.
-Кхм... А жена? 5 языков все-таки...
-Нет... Жена – это для дома. И потом, пять языков еще не значит, что она в состоянии обсуждать на этих языках Рахманинова или Достоевского...
-Хорошо. Тогда последний вопрос. Почему я?
-Потому что... В вас сразу чувствуется порода. Аристократизм – черта врожденная, и в наше время – чертовски редкая. Вы красивы, но в вас нет ничего кукольного. Вы умеете быть элегантной. У вас замечательные манеры за столом (ага, видел бы ты меня дома!). У вас отличный вкус в одежде. Идеальные туфли. Я видел вас три раза, и вы всегда были одеты безупречно. Вы очень умны. За весь вечер, куда бы я ни повернул разговор, вы не допустили ни одного промаха. Вы в великолепной форме. Я уверен, что вы замечательная любовница. И я знаю, что куда бы я вас ни привел, вы всегда со всеми найдете общий язык, понравитесь всем моим знакомым и клиентам. А главное – с тех пор, как я вас увидел, вы не выходите у меня из головы. Я должен был уехать вчера, и задержался в Лондоне только из-за вас. Я не хочу распускать здесь розовые сопли. Мы с вами – люди деловые, вы прекрасно понимаете, что я могу вам дать и что потребую взамен. Мне не нужна ваша душа. Мне нужны ваши тело, ум и характер. А теперь я жду ответа.
Наконец-то во мне просыпается бешенство. Эстет, блин! Оскар Уайльд недоделанный! Нет, мне не за себя обидно. Мне больно за незнакомую девочку, у которой не хватило силы подавить в себе алчность, которая унизилась до того, чтобы носить фамилию этого... И тут я понимаю, что не могу подобрать нужного эпитета. Этот человек слишком уверен в себе, слишком спокоен, слишком хорошо знает, чего хочет, чтобы его презирать. И еще я знаю, что как только я скажу «нет», он вежливо со мной распрощается и моментально обо мне забудет. Найдет себе еще одну «прирожденную аристократку» и будет точно так же вправлять ей мозги. А может, выберет другой подход. В любом случае, он получит то, чего хочет. И именно поэтому мне так хочется его ударить...
-Бенедикт, попросите, пожалуйста, счет.
Он смотрит мне в глаза, потом молча подзывает официанта. Молча платит по счету. Молча выпускает меня из-за стола. Пока мы идем к выходу, он галантно меня поддерживает. Я чувствую его руку на своей спине. Противно. Но вокруг слишком много народу, дергаться я, пожалуй, не буду. Мы выходим на улицу, швейцар куда-то звонит, перед нами как по мановению волшебной палочки появляется такси. Я резко поворачиваюсь, встаю спиной к машине.
-Спасибо за ужин. Я обдумала ваше предложение. Боюсь, учеба будет слишком напряженной, и я не смогу уделать должное время и внимание своим новым обязанностям. Поэтому предложение ваше я вынуждена отклонить.
Он подходит ко мне совсем близко.
-Ноа, я очень не люблю проигрывать. (Тьфу, таки сорвался на пафос, а? А я-то его чуть не зауважала!)
-Ничего. Это полезно. Для закалки. Всего хорошего.
Я прыгаю в такси, захлопываю дверь и не оглядываюсь. А толку? Все равно он уже организовывает себе другую машину, уж точно не смотрит мне вслед...
На следующее утро мне приходит сообщение: «Еще не поздно. Если передумаете, пообедаем вместе в два. Дайте знать». Щас дам. «Спасибо за вечер, ответ отрицательный. Приятного полета». Почему у меня плохое настроение? Я знаю почему: тогда, в ресторане, я на секунду, всего лишь на одну секунду задумалась о том, что бы я ответила, если бы этот человек был по-настоящему привлекателен. Если бы то же самое мне предложил мужчина, от которого я бы не отказалась при других обстоятельствах. Всего лишь на секунду – а настроение испорчено на целый день...
