![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
noa_anutaВсе, моему многолетнему терпению пришел конец. Совсем обнаглели эти туристы. Вот раньше, в старые-то времена, как хорошо было: витаешь себе, бывало, под куполом собора, оглядываешь хозяйским взором молящихся внизу и знаешь, что преисполнены они к тебе, мертвому, уважения и почтения, и боятся они тебя искренне, молятся за упокой твоей души и за всех, кто под плитами этого собора лежит. У меня ведь тут все соседи - старые вояки, жизни за отчизну отдали, вон, знамена наши все еще над могильными плитами висят. А в крипте-то, где я похоронен, как тихо было! Мы с остальными призраками там то и дело лясы точили, не боясь быть услышанными. И все знали, что крипта - это наша территория, никто из живых туда в одиночку и сунуться не смел, не перекрестившись.
А теперь что? Снуют туда-сюда, везде суют свой нос, спасу от них нет. Мало того, что они деньги платят, чтоб в храм божий войти (это ж надо, такое святотатство!), так еще и критикуют, критикуют... И на алтарь главный их, видите ли, не пускают, и туалеты, видите ли, далеко, а сегодня одна мадама носик все морщила, морщила, а потом и говорит: «И что за безобразие! Пыль с деревянной резьбы не вытирают. Такие деньги платим, и вон какая пылища кругом!» Ох, как хотелось мне ей на ухо высказать все, что я о ней думаю, чтоб ее там же кондрашка и хватила. Резьба эта, между прочим, в двадцати метрах от пола, туда кроме меня вообще никто дотянуться не может, а мне не хватало еще пыль тут вытирать! И вообще, триста лет никто и не думал об этой пыли, она, между прочим, рельеф подчеркивает, а этим будьте добры гигиену подавай.
А другая мадама все дергала свое семейство: «Дети, в соборе Святого Павла нужно обязательно подниматься на Галерею Шепота, так во всех путеводителях написано». И дети, и муж этой мадамы туда лезть вовсе не хотели – еще бы, на высоту тридцати метров переться за просто так! Так нет ведь, потащила она их на эту верхотуру, а как поднялась да вниз глянула, как завизжит: «Ой, высоко, ой, боюсь, пойдемте, скорее, вниз!» Ведь написано же «Галерея Шепота», там же чуть поднимешь голос - сразу вся церковь гудит, а у меня уши закладывает, даром что их у меня нет.
Но это еще цветочки. Вы бы видели, что они в крипте моей творят! Шлепают по могильным плитам, словно по мостовой, а особо нахальные еще и вспышками щелкают, хоть и запрещено у нас тут фотографировать. Но это еще что! Им тут какфе открыли, прямо в крипте. Не знаю, может эти безбожники и постеснялись бы в том кафе сидеть, так ведь у них на всех билетах написано: приходите, типа, кофе выпить в нашей усыпальнице. Ну что тут скажешь? Они тут так чашками звенят, что даже если бы я начал им что-нибудь страшное на ухо нашептывать, ну или там завывать как-нибудь уныло, они бы меня и не услышали.
Все остальные призраки давно рукой на все махнули, как только собор открывается, сразу прячутся под плиты. А у меня клаустрофобия, не могу я под своей плитой сидеть. Нет, все. Уйду я отсюда. Подамся в Голливуд, переквалифицируюсь на звуковые эффекты. Прогнали призрака, ироды! У-у-у!
А теперь что? Снуют туда-сюда, везде суют свой нос, спасу от них нет. Мало того, что они деньги платят, чтоб в храм божий войти (это ж надо, такое святотатство!), так еще и критикуют, критикуют... И на алтарь главный их, видите ли, не пускают, и туалеты, видите ли, далеко, а сегодня одна мадама носик все морщила, морщила, а потом и говорит: «И что за безобразие! Пыль с деревянной резьбы не вытирают. Такие деньги платим, и вон какая пылища кругом!» Ох, как хотелось мне ей на ухо высказать все, что я о ней думаю, чтоб ее там же кондрашка и хватила. Резьба эта, между прочим, в двадцати метрах от пола, туда кроме меня вообще никто дотянуться не может, а мне не хватало еще пыль тут вытирать! И вообще, триста лет никто и не думал об этой пыли, она, между прочим, рельеф подчеркивает, а этим будьте добры гигиену подавай.
А другая мадама все дергала свое семейство: «Дети, в соборе Святого Павла нужно обязательно подниматься на Галерею Шепота, так во всех путеводителях написано». И дети, и муж этой мадамы туда лезть вовсе не хотели – еще бы, на высоту тридцати метров переться за просто так! Так нет ведь, потащила она их на эту верхотуру, а как поднялась да вниз глянула, как завизжит: «Ой, высоко, ой, боюсь, пойдемте, скорее, вниз!» Ведь написано же «Галерея Шепота», там же чуть поднимешь голос - сразу вся церковь гудит, а у меня уши закладывает, даром что их у меня нет.
Но это еще цветочки. Вы бы видели, что они в крипте моей творят! Шлепают по могильным плитам, словно по мостовой, а особо нахальные еще и вспышками щелкают, хоть и запрещено у нас тут фотографировать. Но это еще что! Им тут какфе открыли, прямо в крипте. Не знаю, может эти безбожники и постеснялись бы в том кафе сидеть, так ведь у них на всех билетах написано: приходите, типа, кофе выпить в нашей усыпальнице. Ну что тут скажешь? Они тут так чашками звенят, что даже если бы я начал им что-нибудь страшное на ухо нашептывать, ну или там завывать как-нибудь уныло, они бы меня и не услышали.
Все остальные призраки давно рукой на все махнули, как только собор открывается, сразу прячутся под плиты. А у меня клаустрофобия, не могу я под своей плитой сидеть. Нет, все. Уйду я отсюда. Подамся в Голливуд, переквалифицируюсь на звуковые эффекты. Прогнали призрака, ироды! У-у-у!
